«В 1928 г. Я. Е. Гольчиков — крестьянин, 61 год, д. Лебской Лешуконского района. Не имея, кроме дочерей-девушек, помощников в семье, он сам, несмотря на преклонные годы, больные ноги и сердце, работал еще по вёснам на лесосплаве, в остальное время прирабатывал сапожным ремеслом. Спокойный, приветливый в обращении человек.

Я. Е. Гольчиков неграмотный, но бывалый. После отбытия военной службы “ходил матросом по вольному найму”. Бывал в Архангельске, в Петрограде, в Америке, в Дании.

Былинам он научился уже в возрасте около 40 лет от стариков “у моря, когда на зверя промышляли, зимой на тюленя”. Былины называл ста̀ринами и пел их на один напев, сильно варьируя отдельные колена мелодии. Других былин, кроме записанных, вспомнить не мог. Говорил, что слыхал былину про Чурилу Пленковича, “да внимания не обращал”. Очевидно, насколько можно судить по его репертуару, в котором из четырех былин три — больших героических, такое пренебрежение к былине с узко-ограниченной семейно-романтической фабулой не случайно. О публичном исполнении своем былин сам Яков Евдокимович говорил противоречиво — то, что больше не поет, а лишь сказывает сказки, то, что порой и исполняет: “И сейчас еще мужички зовут, когда в праздник соберутся”. Однако о нем, как сказителе былин, не только знали хорошо в его родной деревне, но и в других окрестных селах. Так напр<имер>, в Вожгорах (20 верст выше), зная, что я записываю былины, пришли сообщить мне, что в д. Родома (еще 8 верст выше) пришел хороший старинщик Я. Е. Гольчиков, которого я и могу захватить в доме крестьянина, где он остановился. В Родоме уже почти ночью и была записана былина о Подсокольнике, при этом старик уже лег спать, но, узнав, зачем я пришла, сейчас же, лежа на полатях, запел былину.

Гольчиков охотно сообщал мне былины, сам предложив первоначально двойной способ записи: со слов и затем выправление по пению. Но, владея очень длинными былинами, он при таком способе утомлялся, кроме того, петь ему было легче, чем “рассказывать”, и при пении текст сильно менялся: не только вставлялся целый ряд слов и частиц для ритма, но иногда менялись и целые стихи. <…> Впоследствии, привыкнув к его манере исполнения, я смогла записывать уже сразу с голоса (так были записаны 3-я и 4-я былины [т. е. “Дунай” и “Сорок калик”]), заставляя его делать легкие задержки после каждого “слова” (стиха), что он выполнял очень четко. Иногда в середине исполнения он переходил на “ро̀ссказь”, но, передав “словесно” небольшой кусок он, как бы передохнув, снова возвращался к пению. Под конец, видимо, сильно утомлялся и досказывал прозою. Для записи былин он уводил меня в отдельную комнату, куда никого не пускал, и пел чрезвычайно сосредоточенно, изредка комментируя отдельные места (значительно реже других мезенских сказителей).

Гольчиков известен был также и как сказочник. В том же 1928 г. от него были записаны сказки И. В. Карнауховой и А. И. Никифоровым. См. у И. В. Карнауховой характеристику его как сказочника (Сказки и предания Северного края [Л, 1934]. С. 417) и добавления к ней в рецензии на этот сборник А. И. Никифорова (Советский фольклор. Л., 1935. № 2—3. С. 418). А. И. Никифоров характеризует Якова Гольчикова по типу исполнения как эпика, со скупыми проблесками артистизма. Никифоровым были записаны от него три очень длинные сказки, которые, по словам собирателя, свидетельствуют о большом мастерстве сказочника.

Эта краткая характеристика может быть перенесена на Я. Е. Гольчикова и как на сказителя былин. Его тексты все черезвычайно пространны и отличаются разработанностью деталей. См., напр<имер> подробный рассказ о том как встает, одевается и умывается Илья Муромец в былине “Подсокольник”, описание пира и хвастовства присутствующих на пиру в былине “Дунай”, описание снаряжения калик перед уходом из Киева и т. д. Эпическая обрядность соблюдается во всей полноте. Так, известное описание красоты Апраксеи в былине “Дунай” повторяется четыре раза: в вызове Владимира, в заявлении Добрыни, в вопросе Владимира, обращенном к Дунаю, и в ответе самого Дуная; троекратно повторяется совершенно одинаковое изображение замахивания Ильи кинжалом и последующее обращение его к врагу в былине “Подсокольник”. Целый ряд общих мест отлились в определенные устойчивые формулы (седлание коня, отъезд богатыря, приход богатыря в гридню и пр.), которые неизменно повторяются в разных былинах. Эго делает его былины несколько однообразными. Но стройная, художественно выдержанная, в пределах мезенской традиции, композиция былин, эпический плавный ритм стиха, четкость и законченность образов — заставляют причислить Я. Е. Гольчикова к числу лучших современных представителей классического стиля в области былины»¹.

В экспедиционных материалах А. М. Астаховой имеются дополнительные сведения о Я. Е. Гольчикове: «Четвертую [былину, № 125] долго отказывался дать, ссылаясь на нездоровье (сердце, глисты). Наконец, на другой день к вечеру, когда я записывала у его дочери частушки, он прервал и сам предложил спеть. Когда я после четвертой дала 1 рубль — остался очень доволен» (РО ИРЛИ, р. V, к. 5, п. 14, ед. хр. 13, л. 15—15 об.).

Собирательница также сообщала, что семья живет в большой нужде: «Сам старик в старой, старой, перезаплатанной рубахе, в таком же сарафане младшая дочь, худенькая девушка <…> Изба старенькая, крыша протекает» (там же, л. 16). Жена старуха. Старшая дочь «на лесах» работает (да мало, вдвое меньше платят, чем мужчинам). Было 5 сыновей. «Старший 10 лет тому назад, 38 лет, пропал без вести, был летчиком, выслужился — стал наблюдателем, да, говорят, с буржуями ушел и пропал, может быть, за границей. 2-й сын недавно в Архангельске умер, осталась там молодка с дочкой маленькой. Трое сыновей маленькими умерли. Живут трудно, нет работника настоящего дома. Заработки малы. Сам старик еще весной уходил с паромами» (там же, л. 15 об. —16).

Репертуар:

Былины — «Илья Муромец и Сокольник» (№ 89, 89а, 90); контаминация сюжетов «Илья Муромец и Соловей-разбойник» и «Илья Муромец и разбойники» (№ 103, 104); «Дунай Иванович-сват» (№ 125); «Сорок калик» (№ 155).

Сказки — «Про купцов-разбойников» (Никифоров–Пропп, № 102); «Про царскую дочь» (там же, № 103); «Про Настасью Прекрасную» (там же, № 104); «Никола Дуплинастый» (там же, № 105); «Иван-солдат» (Карнаухова, № 138); «Чудесная кура» (там же, № 139); «Серко» (там же, № 140).

¹Астахова А. М. Яков Евдокимович Гольчиков // Былины Севера, т. I. Мезень и Печора / Записи, вступительная статья и комментарий А. М. Астаховой. М.;Л., 1938. С. 109—110.